Предатель

Кер ошибся насчет козлоногих. На следующее утро он отразил еще две атаки и еще трое беженцев погибли. Семь свежих трупов хазра украсили собой Железный путь, и Арон с беспокойством задумался о том, сколько еще изогнутых пар рогов отделяло их от Вестмарша. Хазра нападали из засады всякий раз, когда варвар отрывался от группы.

Страх усилился, и теперь крестьяне шли плотной кучкой, не отставая от своего защитника больше чем на десяток шагов. Арон замыкал скромную процессию из двадцати душ, держа наготове топор. Еще несколько мужчин и женщин из тех, что покрепче, подобрали оружие павших преследователей. Такой строй оказался эффективным против трусливых тварей, и в тот день атаки больше не повторились.

Кер помог беженцам разбить лагерь так, чтобы его легко было оборонять, и, невзирая на протесты, оставил их, когда солнце скрылось за западным склоном. Он сказал, что идет осмотреть холмы в округе, изучить местность, чтобы понять, откуда ждать атак завтра.

Арон был уверен, что Кер лжет. И он видел страх на лице варвара.

Но вскоре после наступления темноты Кер вернулся, и беженцы вздохнули с облегчением. Арон чувствовал, что произошло что-то жуткое: варвар принес с собой стужу, физически осязаемую, пробирающую сильнее, чем холодный воздух гор. Как будто солнце, уходя за Кольские горы, вытянуло и унесло с собой все тепло и жизнь из Кера Одвилла. Дровосек разумно счел, что не стоит докучать великану вопросами.

Арон протянул ему внушительную порцию еды из крестьянских запасов. Голодные беженцы жадно проводили взглядом пищу, которую выделила варвару суровая вдова. Кер взял предложенное, ни о чем не спрашивая, и молча принялся за еду. «Интересно, когда варвар ел в последний раз?» – подумал Арон. В то же время он попытался прикинуть, хватит ли тех ягод и мелкой дичи, что удавалось добыть в дороге, чтобы прокормить Кера и добраться до Вестмарша раньше, чем беженцев постигнет голодная смерть.

Когда Кер ушел на закате, Арон поговорил с вдовой деревенского главы, худой хмурой женщиной по имени Сейта. Он объяснил, что варвар не пытается нарочно навредить им, просто он не привык иметь дело с такими неподготовленными, слабыми спутниками. Кер, может быть, нелюдим, зато он готов сопровождать крестьян до конца пути. Казалось, его слова не убедили женщину. Она смотрела словно сквозь него на уходящую вдаль дорогу.

В этот вечер дровосек охранял лагерь вместе со свинопасом по имени Далн. Вооруженный кривой лопатой старик на поверку оказался крепче и решительнее многих молодых. Далн заикался и, казалось, постоянно пребывал в смятении. Всю свою шестидесятилетнюю жизнь он провел в Дансмотте, ни разу не покидая клочок земли размером с квадратную милю, и это путешествие давалось ему мучительно. Ночью не было нападений, козлоногие пропали впервые с тех пор, как крестьяне покинули дома. Далн отрывисто спросил, чем же это варвар отпугнул монстров на закате. Может, призвал на защиту кого-то из холодных богов Мертвых земель? Арон велел старику помалкивать и не сводить глаз с дороги. Веткам упавшего дуба не задают вопросов. Их просто собирают с благодарностью.

Прошло два дня, потом четыре, потом еще четыре. Атаки случались реже, но не прекратились окончательно. Арон видел преследующих караван чудовищ: обычно они шпионили по двое, скользя вдоль горных вершин по обеим сторонам дороги. Иногда к этим хазра присоединялись другие, и тогда, осмелев от многочисленности, они переставали скрывать свое присутствие. Арон понимал: неизменные силуэты чудовищ у линии хребта, стук копыт по камням, доносимый ветром запах протухшего мяса, вкрадчивое блеяние – все это изматывало людей не меньше прямых атак.

Когда Железный путь начал спускаться к подножиям гор, Кер понемногу оттаял и, как показалось Арону, даже был не прочь поговорить, если собеседник выражал мысли кратко... и не задавал лишних вопросов. Казалось, Кер находил утешение, рассказывая о своем народе. Арон многое узнал о племени Стэг, об их предназначении, о священном долге защищать Арреат. Он также узнал, как это предназначение наполнило смыслом жизнь племени и связало его узами с животными, населявшими горы. Этот объединявший все варварские племена обет служил им источником духовной силы.

Кер, в свою очередь, узнал о детстве дровосека в глухой горной деревушке Дансмотт. Арон и его брат росли с отцом, после того как их мать заболела и умерла. Отец Арона, ветеран ополчения, почти ничего не знал о мирной жизни и воспитывал своих сыновей как настоящих солдат. Это была суровая жизнь. Настолько суровая, что брат Арона сбежал на север, в Ивгород, чтобы учиться там у монахов, и больше они никогда о нем не слышали. Отец вскоре после этого скончался, оставив Арону скромную хижину в лесу и видавший виды топор. Дровосек почти не горевал. Он благодарил судьбу, что старик не дожил до дня, когда милый его сердцу Дансмотт был брошен на растерзание этим грязным тварям. Это была небольшая милость небес, «кэлсеф». Арон часто использовал слова из этого древнего наречия, а Кер насмехался над его «благоговением перед осколками бесполезного языка» и считал это пустой манерностью. Арон не обижался и лишь улыбался в ответ.

– В словах таится сила, Кер Одвилл, – говорил он. – Сила, связывающая людей.

Кер лишь хмыкал и поправлял медвежью шкуру на груди.

На их маленький отряд уже несколько дней никто не нападал, и люди несколько воспрянули духом. Козлоногие наблюдатели по-прежнему следовали за ними в некотором отдалении, но все привыкли к их присутствию, и, чем ближе к Вестмаршу, тем сильнее крепла надежда вскоре оставить их позади. По расчетам Кера оставался еще день или два пути по горам. Арон отчаянно надеялся, что на равнине добывать пропитание станет легче. Он и несколько мужчин и женщин из тех, что покрепче, отдавали свои дневные пайки варвару. Их запасы были на исходе.

Когда Кер остановился и объявил привал, в животе дровосека громко заурчало. Арон устало прислонился к огромному валуну у края дороги, пока другие суетились, разбивая лагерь. Он заметил, что силы двигаться остались лишь у тех, кого покормили: у молодежи, стариков, раненых... и у варвара. Арон знал, что ему нужно поговорить с Кером, попытаться объяснить ему, как распределяется рацион. Он решил поднять эту тему попозже, когда великан вернется из своего ежевечернего уединения.

Глаза Кера неотрывно следили за заходящим солнцем, рот угрюмо кривился. Мыслями он был далеко отсюда. Не проронив ни слова за трапезой, он отправился в свою ночную вылазку с последними лучами предзакатного солнца. После целого дня в пути варвар шел все так же целеустремленно, огромными шагами, чтобы никто не мог за ним увязаться.

Даже если бы Арон хотел последовать за ним, у него не было на это сил. Голова кружилась от голода. Вдруг он с изумлением услышал женский голос за своей спиной.

– Кер Одвилл! Если ты сегодня встретишь хазра, пожалуйста, принеси нам его тушу. Некоторые из нас настолько голодны, что не откажутся съесть их козлиные части. Может, хоть так нам хватит сил преодолеть остаток пути!

Варвар остановился. Арон обернулся посмотреть, кто мог сказать такое. Возможно, голод лишил ее рассудка? Это была Сейта, та самая вдова, что каждый вечер выделяла Керу порцию из стремительно тающих запасов. Она стояла, уперев руки в бока, и, несмотря на показную храбрость, глаза ее были предательски влажными.

Кер стоял спиной к притихшим беженцам. Его голос эхом отразился от стен каньона.

– Народ Дансмотта недоволен моей службой?

Арон, пошатнувшись, шагнул к варвару, широко распахнув руки.

– Нет, Кер! Она не это имела в виду...

Но Сейта заговорила снова, и было ясно, что она вынашивала эти слова весь день.

– Мы голодаем, чтобы прокормить тебя, варвар. Какая разница, принять смерть от козлоногих или от голода?

Арон слышал сердитый рокот в ее поддержку: усталые и голодные люди роптали... Он понял, что назревает бунт против их защитника. Дровосек повернулся к беженцам лицом, пытаясь погасить искру, грозившую перерасти в неконтролируемый пожар.

– Нам всем было трудно в дороге, Сейта. Мы должны отдавать ему еду, потому что ему нужны силы, чтобы защищать нас от нападений. Как только мы выберемся из этих гор, мы сможем охотиться и...

– Мы не переживем два дня, если не найдем еще еды! – сталь ее голоса резала холодный воздух словно нож. Кто-то шумно выдохнул, послышалось еще несколько сердитых голосов. Далн направил свою лопату на варвара, который повернулся к ним лицом.

– Почему он ничего нам не приносит с ночной охоты? – прозвучал скрипящий вопрос старика. – Мы не для того его кормим, чтобы он б-б-бросал нас всякий раз, как ему вздумается. Его д-д-долг – сохранить нам жизнь!

Арон ждал, что Кер ответит разъяренной толпе. Казалось, он был высечен из камня и вздрогнул лишь при одном слове: долг. Арон видел, как великан сжал челюсти, как напряглись мышцы на его шее. Дыхание варвара наполняло воздух густыми клубами пара, от которых веяло опасностью. Кер повернулся к дровосеку, голос его был раскален, как горячие угли.

– На южных островах я служил султанам, полководцам, королям торгового мира. Никогда еще я не обнажал свой клинок ради таких никчемных людишек, – он плюнул на землю. – Вы обречены были умереть в этих горах, и уж точно умрете, спустившись на равнину. В Вестмарше водятся и хазра, и кое-кто похуже. Надо было дать вам погибнуть здесь, на Железном пути. Это было бы милосердно.

Арон в отчаянии протянул к нему руки.

– Пожалуйста, Кер, прости их дерзость. Они напуганы, голодны и сами не знают, что несут. Не оставляй нас!

Кер Одвилл замер на секунду, остановив взгляд на несчастном дровосеке.

– Ты выживешь, если бросишь их, Арон. У тебя есть все навыки, чтобы выжить в дороге. Но если ты останешься с ними, ты погибнешь.

Варвар зашагал по дороге в последних лучах заходящего солнца. Вслед ему неслись полные раскаяния и мольбы голоса беженцев. Арон повернулся, вскидывая топор на плечо. Никогда еще его ноша не была такой тяжелой.